автор – Нина Соловьёва, текст оставлен as is
разметка текста моя (чуть разбил на абзацы для удобства чтения)
фото – мое
Если кто не в курсе — я феминистка. Об этом мне давно рассказали окружающие люди — в основном в виде упрёков и обвинений.
И нельзя сказать, что у них совсем не было на то оснований: в общем-то, человек я не то чтобы очень лёгкий, а совсем даже наоборот. В моём лице даже любовь к клубничному желе может выглядеть угрозой человечеству, не говоря уже об эмансипации.
С другой стороны — быть феминисткой в моём окружении не очень.
Во-первых, только дура не пошутит про бритые ноги. Во-вторых, каждый второй психолог — ведическая женщина и знает, какие энергии и где надо поднимать, чтобы мужчина нёс. На руках, деньги в дом, миссию защитника и добытчика. Я, если что — не знаю, поэтому часто слышу, что женщина из меня, как говорят у нас на югах — не фонтан.
Одновременно, если быть реалистом — нельзя отрицать очевидное. Уважаемые коллеги, в таком случае, могут констатировать конфликт, так сказать, на идентичности, и всякие эго-дистонные образования. Справедливости ради, хочется заметить, что подобный конфликт не только у моей сложной натуры, но и вообще — у всего женского населения нашей, когда-то такой необъятной родины.
Об это сломано немало копий: воспитание, при котором девочек лишают активности и агрессивности, объективизация, вектор развития, нацеленный на, как говорят наши друзья коучи и, прости господи, девелоперы, монетизацию внешних ресурсов, смещение ценностей в сторону «трёх К» — всё это и многое другое не оставляет шанса сформировать целостные, удовлетворительные, устойчивые представления о себе.
Потому что с одной стороны — образование, всестороннее развитие и «суслик, сука личность», с другой — личное достижение любой золушки — связи в высшем обществе, дорогие шмотки и выйти замуж за принца.
Что мы имеем на выходе? Кроме неврастении, конечно.
Часть женщин истово призывают лишить их этих ваших мужских обязанностей, вернуть как было, чтобы «в поле рожали и ничего». Обычно они призывают это делать хорошим русским языком, иногда даже с переводом на иностранный.
Может быть, в их картине мира, грамотность идёт в довесок к полевым родам и естественному распределению гендерных ролей, может быть они видят себя тем самым капитаном женского судна, который сложит свои полномочия последним: деактивирует блог, закроет личный счёт в банке, откажется от избирательных прав. Прекратит читать и писать, наконец, в тот момент, когда последняя женщина пойдёт во пути естественности и божественного предназначения — не знаю.
Часть — с упоением доказывают, что они не верблюд: и швец, и жнец, и на дуде тоже по вечерам — вот, даже курсы специальные окончила. То есть как бэ ничего ей нигде не жмёт — от троих детей до финансовой аналитики всё помещается в её красивую, ухоженную, умную депрессивно-маниакальную голову.
И нет, ей не больно, не страшно, не тяжело. А панические атаки — это даже модно и антидепрессанты не вызывают привыкание.
Некоторое количество занимаются просвещением, социальной работой и сетевыми битвами — с переменным успехом, с переменной этикой, с переменными, о которых я здесь говорить не буду, хотя это и важные вещи.
У них своя какая-то большая работа и свои потери: давление общества в тех широтах превышает допустимое для комфортной жизни. Если не верите — попробуйте написать текст о правах женщин. Можно короткий. Можно в стихах и со смайлами в острых местах. То-то.
Есть ещё сегменты традиционных — без усилий, и, напротив, маргинальных гендерных предпочтений — это занимательно, но как-нибудь в другой раз.
Оставшаяся, к слову сказать, большая половина напоминает анекдот про мартышку, которой хочется и к умным, и к красивым.
То есть в буквальном смысле: я хочу образование, престижную работу с большим, как это сейчас принято говорить оффером, иметь право голоса, выбора и вот это ваше все феминистическое равноценное существование, в котором партнёры делят быт, обязанности, досуг и постель ровно пополам, а ещё чтобы носил на руках, зарплату отдавал, квартиру, которую заработал и купил — на меня записал, отдых оплачивал из своего кармана, чуть что летел на крыльях спасать и заботиться.
И шапочку.
Чек пополам в ресторане — бе и моветон, отказался приехать поменять колесо в машине — не мужик, предложил паритетный вклад в общее жильё — резиновое изделие номер два.
И это я сейчас не о тех, у кого партнёрский договор такой: ты мне мамонта, я тебе свою свободу, матку и регулярный секс. Тут всё как раз честно — я как вы помните, за свободу выбора.
Я о всех тех прекрасных и премудрых, которые этот кризис идентичности переживают вместе со всем постсоветским пространством: доктор, — говорят оне, — как же так? Вот он денег заработал, а мне не дал. Вот совсем не дал, ни копеечки.
А должен? — спрашиваю. Ну, он же мужчина… и смотрит на меня умными, образованными глазами. Тогда, — говорю, снимай трусы, надевай бусы и юбку в пол.
А можно, — говорит, — чтобы джинсы, в Париж на выходные с подружками, или там в Урюпинск, секс чтобы только когда я хочу, детей рожать по плану, а то и не рожать вовсе, второе высшее и чтобы денег отдал? И долю в бизнесе, потому что я же за ним замужем, чего это он, как какой-то мудак.
А между прочим, всё это мы уже проходили хотя бы раз. Это когда тебе, предположим, шестнадцать, ты уже прочитал всего Кьеркегора и понял за жизнь, а эти два идиота мешают воплощению Будды в твоём лице. И очень хочется, чтобы, с одной стороны, свобода выбора, равноценность и прочие плюшки взрослого человека, а с другой — полный холодильник неизвестно откуда появляющейся еды, собственная жилплощадь и Маше папа машину подарил, а вы лохи.
И такая, знаете, праведная гневность в глазах и функции Эго, без компромиссов и полутонов: мальчик должен уступать, тыжемужчина — делиться. Боль снимите, а опухоль оставьте.
А у мужчин? А умужчин, представляете себе, такая же херня, только с диаметрально противоположного конца.
