В начале это был портал в новый мир и алхимический камень, который превращал меня в… другого меня.
Огонь, дым, кашель – и я выхожу Другим.
Немного шатает, сушняк такой, что не могу говорить, искаженное восприятие расстояния и времени. Похуй. Зато КАК я могу воспринимать мир!
И я прыгал в эту кроличью нору снова и снова, обнаруживая все новые феномены.
А феноменов оказалось предостаточно.
Ты видишь большой балкон, скорее, даже лоджию. Седьмой этаж, рядом стоят серебристые тополя и шелестят листвой, носятся ласточки. Май, самое начало. Теплый весенний вечер.
На балконе стоит Бородатый. В руках мятая пластиковая бутылка, он бережно подносит ее ко рту, чирк зажигалки, затяжка. Бутылка мгновенно наполняется дымом цвета грязного молока.
В воздухе повисает характерный приторный запах, который медленно уползает в сторону соседских окон.
Наконец Бородатый выдыхает.
Балкон наполняется дымом, уже ничего не видно, только смутный силуэт. Снова слышен чирк зажигалки и глубокая затяжка. Силуэт уходит в дым, ничего больше не видно
В целом, весь приход можно разделить на несколько этапов.
Первый этап. Разгон.
Сушит. Не хочется пить, а именно сушит, язык прилипает к зубам и нёбу, губы слипаются, что-то сказать нереально.
Ведёт. Вестибюлярке пздц. Начинается та самая мягкая плывущая походка, которую ты видел(а) в фильмах.
Поднимается настроение. Хочется говорить с близкими, шутить, смеяться. Ощущаешь себя зездой стендапа, остроумным и ярким.
Только года через три я увидел, как это выглядит со стороны на самом деле. Убогое зрелище.
Про ноги я уже рассказывал. Стоять на месте нереально. Поэтому что? Правильно. Раз-два-три-четыре-пять, я иду гулять!
Второй этап. Хай.
В английском языке есть два слова, оба которые переводятся как “быть под кайфом”, но отображают они принципиально разные состояния.
To be stoned – быть убитым, я бы перевел так. Это когда индика и тебя наглухо прибивает, не можешь пошевелить даже пальцем.
Камера влетает в комнату, играет музыка, на диване откинувшись сидит Бородатый. Он неподвижен и смотрит в стену. Камера удерживает его пару секунд, приближается к лицу. Видно, как ходят из стороны в сторону его зрачки – это все движение, на которое он сейчас способен.
To be high – быть под кайфом или на кайфе. Это сатива, хочется куражиться, веселиться, танцевать и креативить, а голова полна инсайтов, которые ты тут же забываешь.
Камера снова влетает в комнату. Вечер, на стене мигает гирлянда, орет музыка. Посреди комнаты не попадая в ритм в ломанном танце исступленно дергается Бородатый. Выглядит это страшно, камера замирает на секунду и вылетает в окно, показывая кусок двора и проезжей части.
С моей чувствительностью мне всегда удавалось идти в хай.
Стоп-кадр, мы видим повтор из первой комнаты, когда шевелятся одни глаза.
Ну, почти всегда.
Впереди меня ждет лифт. Для только что дунувшего – это квест сам по себе, т.к основной феномен второго этапа – это субъективное искажение времени.
Вызываешь лифт. Пока он приезжает, у тебя успевает отрасти борода. Заходишь в него, жмешь нужную кнопку. Проходит час (субъективно) и двери начинают закрываться, лифт падает вниз.
Ты едешь три жизни. Четыре. Пять. Шесть. Восемь.
Поднимаешь глаза и видишь, что проехал всего три этажа. Впереди еще тринадцать. Наверное, именно в такие моменты начинаются приступы паники у тех, кого трава высаживает на измену.
Что может быть хуже лифта? Только лифт с соседями в нем.
Тусклая лампочка лифта, камера сверху показывает дородного лысого дядьку под пятьдесят и его женщину. Оба переглядываются и косятся на Бородатого. Он стоит с каменным еблищем, но непрерывно дергает ногой и шевелит губами.
Иногда он улыбается мыслям внутри, после чего воровато косится на соседей по лифту. В какой-то момент он подкатывает глаза и становится ясно, что он с трудом сдерживает себя.
Камера чуть смещается, видно светящееся табло. 14.
13.
12.
Наконец двери открываются и Бородатый, заплетаясь в ногах, чуть не сбив бабку в проходе, выбегает на улицу.
Да, главное добраться до улицы. Там начинается самое вкусное.
